Эпидемия - Страница 21

– Яблочный, – уточнил тот.

Мужчина снова кивнул, вышел и вернулся с подносом, на котором стояли четыре разных пакета и два высоких стакана.

– Приступайте, Игорь Константинович.

Валерий Алексеевич выложил из железного ящика внушительную стопку документов.

– Здесь все, что вам может потребоваться.

Кашинцев прикинул объем текста: выходило не менее полутора тысяч страниц. «Ну что же? Чем труднее задача, тем больше кураж!» Он вытащил из кармана пачку сигарет, зажигалку и приступил к работе.

– Товарищ генерал! Вы уверены, что мы поступаем правильно?

Этот вопрос заставил Карлова оторваться от любимого занятия.

Он отложил в сторону лист бумаги с нарисованным на нем бегущим человечком и поднял взгляд на референта. Глаза его недобро сузились.

– Хотелось бы мне знать, – вкрадчиво начал Карлов (референт по собственному опыту знал, что ничего хорошего это не сулит), – с каких это пор ты стал таким деликатным?

– То есть?

– Вот эта вот формулировка? «Мы поступаем правильно?» Что это должно означать?

Референт пожал плечами.

– Я просто…

– Ты просто никак не можешь понять, что поступаю здесь я… А твое дело – выполнять приказы. Может, хочешь устроить дискуссию на тему: «Все ли приказы нужно выполнять?» Что ж, это вполне в духе времени. Но ты забываешь одну мелочь. Это не в духе генерала Карлова. Я все доступно излагаю?

Краска отхлынула с лица референта. Он вытянулся по стойке «смирно» – насколько возможно вытянуться, сидя на стуле.

– Так точно. Я только полагал…

– Я знаю, что ты полагал, – перебил его Карлов. – Что те двенадцать листов, которые лежат сейчас в моем сейфе, значительно ускорят и облегчат дело? Ведь так?

Референт кивнул.

Карлов покачал головой.

– Ты ни черта не понимаешь! – раздраженно продолжал он. – Чем меньше людей будут об этом знать, тем лучше! Да, мы в курсе, что есть такой выход. Если потребуется, никогда не поздно отключить рубильник. Но ведь это можно сделать и без посторонней помощи. Так что тут мы в советах не нуждаемся. Но пойдем на это только в самом крайнем случае, потому что два таких масштабных события несложно сопоставить, а сопоставив – прийти к определенным выводам.

Референт снова кивнул.

– Да, я согласен. Подобное совпадение демаскирует операцию.

– Именно! Так что пусть этот безумный Архимед предложит что-нибудь оригинальное. Если сможет…

– А вы думаете, сможет? – в голосе референта звучало сомнение.

– Понятия не имею. Я же не разбираюсь во всех этих генах и хромосомах. Я только знаю, что маленький кусочек картинки всегда можно убрать, и она не потеряет смысла.

– Ну-у-у…

– Хватит об этом! – оборвал Карлов. – Ты лучше думай, как нам найти Кудрявцева! И не забывай, что он – носитель. И не только вируса. Гораздо важнее, что он является носителем информации, представляющей государственную тайну! И наша задача…

Острием карандаша генерал начертил в воздухе воображаемый круг и проткнул его в центре. Уточнений не требовалось. Все и так было понятно.

Кашинцев читал уже около шести часов. Он ориентировался на электронные часы, показывавшие время в правом нижнем углу экрана ноутбука. Наверное, на улице уже рассвело, но он не мог увидеть это собственными глазами: в зале не было ни одного окна.

Перед Пашинцевым стояла чистая пепельница и новая пачка «Мальборо» – то и другое принес «немой» в синем галстуке, и Игорь понял, что где-то в зале находится камера наблюдения, может быть, и не одна.

Обстановка секретности действовала на него угнетающе. Он постарался расслабиться и не думать о том, что за каждым его движением пристально следят.

Документы, извлеченные из железного ящика, оказались отпечатанными в одном экземпляре; страницы были сшиты суровыми нитками в пачки и скреплены сургучными печатями; под каждой печатью стояла подпись ответственного за режим секретности.

В электронной памяти ноутбука Кашинцев нашел слайды, демонстрировавшие активацию вируса, а точнее – двух поверхностных белков-гликопротеинов: гемагглютинина и нейраминидазы. Эти белки отвечают за антигенные свойства вируса, именно они делают его опасным и даже смертельным.

С гемагглютинином Кашинцев разобрался довольно быстро. На соответствующем слайде была подробно прорисована структура белка.

Согласно классификации ВОЗ, принятой в 1980-м году, гемагглютинирующие антигены всех штаммов вируса гриппа типа А сгруппированы в 12 серотипов и обозначаются соответственно Н1-Н12.

Штамм А-Эр-Си-66, если исходить из гемагглютинина, был неоднороден и, по сути, являлся набором различных серотипов – от Н1 до Н12, то есть сила поражающего воздействия никак не зависела от этого белка, весь фокус заключался в нейраминидазе.

По той же классификации ВОЗ, нейраминидазы разделяют на девять подтипов: от N1 до N9. И вот здесь была самая главная загвоздка.

В описаниях вируса это нигде не было сказано напрямую, но Кашинцеву скоро стало понятно, что он имеет дело с новым подтипом нейраминидазы, причем существующим в двух вариантах: неактивном и активном.

Игорь прочел описания экспериментов, проведенных Ильиным. Вирус с неактивной нейраминидазой никак не действовал на подопытное животное. Инфицированный носитель продолжал нормальную жизнедеятельность. Приблизительно через семь дней («Неделя, – подумал Кашинцев, – за это время Бог создал мир!») вырабатывался иммунный ответ, и вирус, связанный лимфоцитами, довольно быстро выводился из организма.

Но если за этот период нейраминидаза вдруг переходила в активную форму…