Эпидемия - Страница 59

Они бежали так быстро, что Гарин на мгновение опешил. Он, было, подумал, что эта стая мчится к ним. Недружелюбность их намерений была очевидна: в руках у бравых ребятишек – цепи, монтировки и бейсбольные биты.

Прятаться было поздно: парни уже заметили парочку, гуляющую по осеннему лесопарку. Убежать в лес? Гарин прикинул, насколько высоки их шансы на спасение. Тридцать пять лет активного небрежения спортом, двадцатилетний стаж курильщика, десять лет сидячей работы – все это было в «пассиве». А в «активе», похоже, ничего. Ну, и Алена… Гарин почему-то сомневался, что эта девушка создана для быстрого бега. Может быть, для чего-нибудь другого, – очень даже может быть! – но не для бега.

Он посмотрел на забор. Со стороны лесопарка плиты были абсолютно плоскими, только цепочка шестиугольных отверстий тянулась в двух метрах от земли. Надеяться на то, что у двух скромных тружеников инфекционной больницы вдруг откроется невиданная доселе прыгучесть, было, по меньшей мере, глупо, а для того чтобы перелезть через забор уже опробованным способом, требовалось время, которого у них не было.

Стая парней (помнится, в армии комбат обозначал подобный возраст несколько похабным, но верным выражением: «Член стоит, башка не варит») стремительно приближалась. Гарин уже мог разглядеть их перекошенные злобой лица, и тут он понял, что парни бежали не куда, а откуда. Они тоже убегали, как и Гарин с Аленой.

На лице одного из бритоголовых Гарин заметил мелкие капельки крови, в массивном узловатом кулаке была зажата монтировка. Стальной прут, отполированный мозолистыми ладонями, матово блестел, но самый конец прута был испачкан в чем-то темном.

Гарин прикрыл собой Алену и отступил с дороги в жидкую чавкающую грязь. Орда, топоча тяжелыми ботинками, пронеслась мимо.

Ее предводитель бросил быстрый взгляд на странную парочку и, видимо, решил, что они не заслуживают их внимания; только тот самый, с капельками крови на круглом разрумянившемся лице, на бегу взмахнул монтировкой, и Гарин почувствовал щекой порыв ветра.

Стая добежала до первого перекрестка и повернула налево, вглубь леса.

– Кажется, пронесло, – сказал Гарин и вернулся на дорожку. – Это было бы не совсем справедливо: уберечься от вируса, убежать от пули и…

Алена прекрасно поняла, что он хотел сказать. С несправедливостью такого исхода она была совершенно согласна, но принципиальной разницы между вирусом, пулей и монтировками «скинхэдов» не видела. Скорее всего, это были звенья одной цепи.

Они с опаской двинулись дальше, к белому домику, стоявшему у входа в лесопарк. Когда-то такие домики построили у всех входов, в них собирались разместить кассы, потому что какому-то умнику пришла в голову мысль сделать вход в лесопарк платным.

Кассы не проработали ни дня, а теперь в этих домиках расположились небольшие магазинчики, торгующие пивом и сигаретами. В том, к которому они направлялись, также был магазинчик, а рядом с ним – летнее кафе – терраса, накрытая дырявым брезентовым тентом.

Золотоулыбчивые кавказцы в грязных халатах жарили неподалеку шашлык и подавали его на картонных тарелочках. Шашлык был невкусным, со множеством специй, забивавших запах несвежего мяса, но после пары бутылок крепкого пива это было неважно; и стоил шашлык недорого.

Подойдя к магазину, Гарин не увидел привычного оживления. В воздухе витал запах дыма, окрашенный вонью плавящегося нутряного жира. Столы были разбиты или перевернуты. Веселое блеянье Таркана, доносившееся из хрипатых колонок, поражало своим неуместным оптимизмом.

В траве, уже утратившей летнюю сочность и яркость, лежало что-то белое. Время от времени по нему пробегала короткая энергичная волна, походившая на судорогу. Гарин крепко сжал Аленину руку. Белое в траве оказалось телом молодого повара или официанта – поди теперь, разбери. В грудь и в живот его было воткнуто не меньше десятка шампуров, некоторые – с кусочками сырого мяса и кольцами лука. По бетонному полу веранды тянулась широкая красная полоса, уходящая за угол домика, на импровизованную кухню. Но сегодня красная полоса совсем не напоминала след от разбитой бутылки кетчупа.

Из открытой двери магазинчика торчали ноги в черных чулках; один тапок слетел, и Гарин разглядел дырку, сквозь которую светила желтая ороговевшая пятка; задравшаяся длинная юбка открывала безобразные сплетения варикозных узлов. Если раньше, когда они перелезали забор позади морга, у Гарина и была мысль зайти сюда, чтобы купить какой-нибудь водички, то теперь она бесследно исчезла.

– Пойдем отсюда быстрее! – сказал он Алене, закрывавшей рот ладошкой. Она только кивнула, с трудом сдерживая нервную икоту.

Они вышли на асфальтированную дорогу. Гарин затравленно оглянулся, ожидая в любую секунду услышать протяжный вой милицейской сирены, но на улице было тихо. как-то подозрительно тихо.

«Странно, – подумал он, – в это время люди должны возвращаться с работы. Но где они?» Не было того привычного людского ручейка, который струился здесь ежевечерне, лишь одинокие пешеходы, стараясь держаться подальше друг от друга, осторожно пробирались вдоль домов.

Внимание Гарина привлек лысый мужчина с большим животом, прижимавший ко рту носовой платок.

«Значит, мне все это не снится… В Москве – эпидемия, и она продолжается».

Он достал из кармана моток бечевки, привязал один конец к брючному ремню, а вторым обвил Алену за талию.

– Поддерживай веревку, чтобы это не выглядело, как…

Она поняла.

– Да. Теперь мы в одной упряжке.